Константин Емельянов | У поэта не хватает солнца

Космическая кошка

Космическая кошка мне села на колени
Постукивая мерно космическом хвостом.
И стала умываться без устали и лени,
Облизывая ногу шершавым языком.
В ушах ее играли космические марши
Свернулась на коленях клубочком, как змея.
Космическая кошка меня намного старше
И знает она тайны каких не знаю я.
Космическая кошка – хранитель поколений,
Что жили близ людей десятки тысяч лет.
Космическая кошка уснула на коленях,
Чтоб превратиться в призрак, когда погаснет свет.

***
Одиночество Эмиграции.
Иммиграция в Одиночество.
Я еще не сошел на станции,
А уже мне чего-то хочется.
И еще не сказавши главного
Я хочу попросить прощения
У того что было славного,
Но за гранями возвращения.
Позабыв свое имя-отчество
Лишь махну рукой на прощание,
Уплывая в свое одиночество
Как корабль в дальнее плавание.

Электронный Почтальон

……………………. Спит животное Собака…
……………………. (Н.Заболоцкий)

Тусклый голос саксофона
Еле слышен барабан.
Ты в Москве. Я в Вашингтоне.
Между нами океан.

Виски, лед и сигареты.
Я не сплю, и ты не спишь.
И на двух краях планеты
Я молчу, и ты молчишь.

Тихо вечер наступает
Над столом кружится дым.
Я послать письмо пытаюсь
Электронным Почтовым.

Донесет – Не заблудилось
В две-три строчки письмецо!
Где-бы ты не находилась
Помню я твое лицо.

Дремлют Знаки Зодиака
В моей пьяной голове
Только ты не спишь, однако
В тихом городе Москве.

Ну а если ты устанешь
И сморит глубокий сон.
Все равно тебя достанет
Электронный Почтальон.

Он найдет тебя, расскажет
Нагадает в ворожбе:
Пусть весь мир меж нами ляжет
Но я помню о тебе.

Долетит быстрее птицы
Когда город еще спит
И послушно растворится
Под командою «Delete».

Тусклый голос саксофона
Навевает поздний сон
Где-то там за Вашингтоном
Потерялся Почтальон.

***
У поэта не хватает солнца
Чтоб с людьми нормально говорить.
Не заметишь сам, как вдруг прервется
Размышлений скомканная нить.
У поэта есть свои причины
Прекращать ненужный разговор
По словам он бродит как по минам,
Он их разряжает как сапер.
У поэта скверные манеры
Он живет по собственным часам.
Обитает в разных стратосферах
Слишком доверяя своим снам.
А из долгой нити размышлений
Скомканной в клубок глухих обид
Разочарований и сомнений
В тишине вдруг чисто прозвучит
Та заветная, родная строчка,
Что так долго в муках он искал.
Распустившись долгожданной почкой
На корявом дереве стиха.
Побираясь где и как придется
Не любя, не веря, не щадя
У поэта не хватает солнца
Но зато в излишестве – дождя.

***
Напрасно я поймать пытаюсь
Твой равнодушный взгляд. Пока
И лишь с тоской я наблюдаю
Как ты идешь в руке рука
С другим. Теперь осталось
Писать, грустить, забыть, страдать.
Больного сердца выпить жалость
И ждать. Всего лишь молча ждать.
Чего мне ждать? Когда однажды
Он вдруг вспылит, толкнет, уйдет
И ты почувствуешь ту жажду,
Что по ночам мне сердце жжет.
Когда все то, что будет с вами
Ты по его прочтешь глазам.
Мы поменяемся местами
И все расставим по местам.
Что было мелким, станет главным
И время повернет назад
А ты пытаться будешь жадно
Ловить его ленивый взгляд.

Элегия

Я родился в степной азиатской столице.
Здесь вокруг раскосые, смуглые лица.
В этот город как дед я пришел налегке.
Даже птицы поют здесь на чужом языке,
Заплутавши в предгорьях вершины усталой,
Как в лучинах морщин прячется глаз аксакала.
Все хорошее взяв от Бога (а это немало!),
Но еще кое-что прихватив с собою от черта.
Имя прибывших – Легион, а убывших отсюда – Когорта.
Как оставшийся с детства привкус апорта,
Что вбивается в поры и под язык.
Прощаемся молча, в приветствии крик.
Казака здесь не примешь ты за казаха,
А на службу идут по утрам как на плаху.
Летом много жары, зимой холода, ночью страха,
Что земля вдруг качнется не вбок, а вверх,
И разрушит дом, не спросив у тех,
Кто в нем вроде бы жил и даже растил детей,
Или просто ждал хороших или плохих вестей.
В этом городе прожил ни много, ни мало –
Лет тридцать.
Теперь обитаю в чужой, но тоже вроде большой столице.
Успел завести семью, как бы по новой родиться.
Кого-то уже забыл, а с кем-то ещё предстоит проститься.
На новом месте природа тоже не прОмах:
С одной стороны, течет река АнакОстия, с другой – ПотОмак.
Жарко так, как будто в шубе сидишь в хоромах.
Мог бы и снять (шубу), если б решил остаться,
Учил бы не английский сейчас, а казахский,
Жену бы с работы встречал и дочку катал в коляске,
А ночью в темный подъезд заглядывал бы с опаской.
Ну а здесь все совсем другое, хотя и чужое.
Хорошее или нет, толком пока не решил какое.
Впрочем, мне еще предстоит уравнение непростое:
Почему родившись в месте одном,
Мы идем умирать в другое?

11 сентября

ярость угнанного в небе самолета
уступает ярости безумного пилота
считанные краткие мгновения
длятся как часы до столкновенья
общий вес летающего «гроба»
много меньше веса небоскреба,
словно камень рухнувшего вниз.
черный дым над городом повис
вдавленного в кресло пассажира
не волнует отношение мира,
с ужасом прильнувшего к экранам
в ожидании нового тарана,
замер я, охваченный кошмаром
а из окон, опаленных жаром
мимо бесполезных вертолетов
с высоты орлиного полета
выбросился с криком человек…
так начался двадцать первый век…

Бродскому

В пиджаке, обсыпанном перхотью и табаком,
Ты сидишь в полумраке вещая о том,
Что, пожалуй, не все мосты удается сжечь
И как лечит людей в зарубежье родная речь.

Ты почти не глядишь на меня, ведь со мной Она,
То ей спичку зажжешь, то нальешь вина
Молодой подруге моей. Я, всего лишь поэт.
Для тебя двух поэтов в Нью-Йорке и в мире нет.

В полумраке бара висит сигаретный туман
Понимаю я, что слова лишь сплошной обман.
Но под утро я расстаюсь с тобой без обид,
Все что ты уже пережил мне еще предстоит.

Здесь был Эдичка!

Он прошел по стране солдатом
От Нью-Йорка до Монтеррея.
Умер Бродский, «сгорел» Довлатов,
Ну а он до сих пор всех живее.

Проносив свои белые брюки
Не сошел с ума и не спился.
Сколько женщин прошло через руки!
(Хотя дважды почти женился).

Спал в ночлежках, жался у стенки
Был бомжом и прислугой бедной,
А потом водку пил с Евтушенко
И шампанское пил с богемой.

Так, кочуя по разным странам,
Попадал в переделки, спасался.
Замечательным хулиганом
Он для многих как был остался…

***
Нет я не знаю, куда я бегу,
Детство осталось на том берегу.
Больше не встретит меня Крошка Ру
И не продолжит со мною игру.
Тигр и Кролик, Медведь и Сова
Больше не скажут простые слова,
И не усядутся все на кровать.
Чтобы со мною книжки читать.
Детство умчалось, а я не успел.
В Швецию Карлсон давно улетел.
Вырос и стал знаменитым Малыш.
И посреди одиночества крыш,
Тонкою корочкой первого льда,
Будто забытая в луже вода,
Детство уйдет без следа,
Навсегда…

2016