Надежда Исмайлова | Код Джордана

Зарисовки в интерьерах cуда

– Сейчас судятся из-за вещей примитивных: денег, квартиры, дачи, наследства, – сказал судья Коджар, человек мудрый и наблюдательный. – Истории, истертые искусством и публицистикой. Но что поделаешь, жизнь повторяет их и повторяет.

– А разводы?

– Это великая тайна, – улыбнулся судья, – Она любит. Он не любит. Он любит. Она не любит. Почему? Миллионы пар веками задаются этим вопросом, а жизнь продолжает его тиражировать.

– А можно придти к вам на какой-нибудь «развод», это же открытый процесс?

– Пожалуйста, ближайший развод – в среду. Очень современная история – состоятельная семья и несостоятельный зять.

Вот раньше… что наши мужчины дарили любимым? Дома, шубы, драгоценности. Сейчас – только свои здоровые тела. И ведь находятся дуры, готовые содержать эти тела, очень часто за счет родителей-идиотов.

– Представляю, как вы с ними расправляетесь.

–… И без всякого сожаления.

Они стоят в тесном коридорчике Сабаильского суда, и он в десятый раз спрашивает:

– Почему?

– Не хочу.

– Почему?

– Я устала. Мне нужно, чтобы рядом было что-то стабильное, надежное.

– А я не ненадежный?

– Слушай, не начинай, а. И так тошно.

– Группа поддержки? – он кивнул на появившуюся в конце коридора компанию. Их было семеро: тесть, теща, незамужняя сестра тещи, няня с малышкой, сосед Бахтияр и соседка Марьям, вся в черном.

Таир обрадовался дочке, но та шарахнулась, когда он подошел.

– Папа плохой.

Секретарь суда объявил о предварительном слушании дела о разводе Таира Таирли и Земфиры Гаджикасимовой.

Первыми дали показания потерпевшие. Тесть так и сказал, что они – «потерпевшая сторона», что его зять – символ оскудения рода мужского, что он – национальное бедствие, и общество обязано оградить себя от таких безответственных типов: никакой пользы от них ни себе, ни людям.

– Ближе к фактам, – попросил судья.

– За пять лет зять сменил пять мест службы, потому что такие работнички никому не нужны, даже птицам. И я совсем не удивляюсь, почему сегодня свирепствует птичий грипп.

– Он свирепствует не только у нас, – возразил судья, – Это мировая ситуация.

– Не знаю, что в мире, – тесть не дал себя сбить, – Но знаю, что вот он – дармоед. Если бы не я и не мои деньги, они бы давно протянули ноги.

Судья сочувственно кивнул, неприязненно оглядев крепкую фигуру парня, который смотрел в окно, словно всё это действо его не касалось.

– Он все время смотрит в небо, – с воодушевлением продолжил тесть, ощутив поддержку, – Вот и сейчас, видите, глаза в окно, в небо, ждет. Вдруг что-то ему упадет.

Зал жиденько рассмеялся.

– Молодой человек, вам не интересно, что мы тут обсуждаем?

– Простите, ваша честь, – смутился Таир, – У вас за окном дрозды. Наконец прилетели.

Все услышали возбужденное «фью–фью–фью». На дереве, за окном, желтоклювый черный самец нежно звал свою самку.

– Это хорошая новость для Баку, – объяснил Таир, – Пернатые не летят туда, где плохо, и уж тем более, не затевают брачных игр там, где нет покоя.

– Ты тут зубы не заговаривай, – грубо прервал его тесть, – ты лучше скажи…

– Здесь я распоряжаюсь, кому говорить.

– Конечно, конечно, господин судья, – поспешно согласился тесть, – Я что… я ничего… я просто хочу, чтобы вы знали, что он за человек. В прошлом году, господин судья, какая-то добрая компания подарила ему грант в 1000 долларов. И на что он их потратил? Не поверите, купил аппарат для записи птичьих голосов. Теперь птицы чирикают у них дома круглый год.

В зале снова раздались смешки.

– Конечно, я не против экспериментов, я в этом толк знаю, сам все время экспериментирую, но сначала пусть семью прокормит.

– А вы чем занимаетесь?

– Я топ-менеджер…

– В какой организации?

– В банном холдинге «Фантазия»…

– Какое имеет значение, где работает мой муж? Вы судите бессовестного человека, – взорвалась теща. – Его судите!

– Не волнуйтесь, ханум, все по порядку, – улыбнулся ей судья, – Будет вам и белка, будет и свисток.

– Он держит нашу дочь в старом доме без лифта, хотя муж предлагал ему квартиру в новостройке. Но он, видите ли, гордый…

– За пять лет он не купил моей племяннице ни одной стоящей вещи, бедную девочку одевают родители, – констатировала биби.*

– Он держит жену с ребенком голодными, говорит, иди к родителям, там поешь, – добавила теща, – Нищеброд несчастный.

– Бедность – не порок, ханум, – усмехнулся судья, – Народная мудрость, правда, народ сейчас не в моде.

– Я требую ему сурового наказания. Он оскорбил мою честь, – подал свой голос сосед Бахтияр.

– Как он это сделал? – заинтересовался судья.

– Он сказал мне: «Засранец».

– Это имеет отношение к разбираемому делу?

– Да, очень имеет. Я заштукатурил дыры на балконе, чтобы птицы ко мне не летали…они гнезда тут устроили… весь пол загадили . А он сказал, что это я засранец, а не птицы. И я требую…

– Это не оскорбление, – пряча ухмылку в усы, вздохнул судья, – Это характеристика состояния вашего желудочно-кишечного тракта.

– Что он говорит? – сосед растерянно обернулся к тестю.

– Сядь на место, Бахтияр, я тебе дома объясню.

– Посмотрите, разве он ей пара? – воскликнула теща, – Такая красавица могла выбрать более достойного мужа. Какие люди к нам сватались, богатые, при должностях.

– Богатые тоже разводятся, ханум, – снова вздохнул судья, – Поверьте, чем больше денег, тем больше неприятностей.

Таир слушал молча. Он был в прострации. Конечно, между супругами иногда штормило. Но он считал, что они по-настоящему близки и любят друг друга. Неделю назад они повздорили из-за ерунды. Их пригласили на свадьбу, собирались все родственники, весь род Гаджикасимовых, а у него срочная командировка, он не мог не поехать. И когда жена сказала, что уйдет к родителям, он опрометчиво бросил «уходи», не приняв угрозу всерьез. И вдруг повестка в суд, и это нелепое разбирательство.

– Вы работаете в институте биологии… орнитолог? – судья перелистал лежащие перед ним бумаги.

– Все верно.

– А что за командировка, которую вы не могли отложить?

– Весна, ваша честь, много работы… Апшеронское небо сейчас – одна из самых оживленных трансконтинентальных птичьих трасс. Зимовка закончилась. Грачи улетели, лебеди взяли курс на Поволжье, чайки возвращаются в Сибирь.

– А к нам – дрозды?

– Не только… прилетела первая стая береговых ласточек из Африки, стрижи с Красного моря, рыжие цапли с Мадагаскара… Еще цапли из Египта, султанки с юга. Курочки из Индии, транзиты-лысухи с Персидского залива. На пролете – авангард кудрявых пеликанов, – Таир оживился.

– Он так радуется, как будто это его родственники прилетели! – презрительно перебил тесть.

– Все мы родственники на этой земле, – задумчиво сказал судья,– Продолжайте! – он повернулся у Таиру.

– Да, вы правы, ваша честь, только пернатые более организованные, чем мы. Представьте, никаких аварий, столкновений, происшествий, никакого хаоса в небе. Все строго по расписанию. У каждой стаи свое время, свой небесный коридор, свои скорости. Свои посадки-пересадки. Сложнейшие системы коммуникации и информации. Сверхъестественные законы памяти, интуиции, иерархии, позволяющие большим стаям преодолевать десятки тысяч километров, чтобы достичь цели.

– Да что вы его слушаете?! – вскипела теща, – Он о птицах будет говорить день и ночь, как Шехрезада… лучше бы о жене так заботился.

– Как это связано с вашей командировкой? – наконец опомнившись, спросил судья.

– Одна из птичьих целей – Аджикабульское озеро, там готовятся к летней жизни, гнездованию. В самом разгаре – брачные игры. Кроме фиксации событий и передвижения стай, мы следим за тем, чтобы им не мешали.

– Вы имеете в виду человеческую деятельность?

– Вот именно… в прошлом году наши экологи подняли тревогу: им не понравилось, что серые вороны грабят гнезда других птиц.

– А вот и серые вороны прилетели! – закатила глаза тёща.

– Законы их мира не знают сострадания к слабым, – судья бросил мимолетный взгляд на помрачневшую группу «потерпевших».

– Но птицы сами регулируют равновесие в природе, – возразил Таир. – А что придумали экологи? Стали умертвлять яйца ворон, вводить в них формалин. Серая ворона – прекрасная мать. Она будет высиживать потомство до конца своей жизни… И матери погибли на мертвых кладках. Так можно погубить всю популяцию.

– Ты бы так жену свою жалел, – не унималась тёща.

– Грустная история, – сказал судья.

И вдруг обратился к Земфире.

– В исковом заявлении вы пишите, что муж вам изменяет, откуда у вас такая информация?

– Ну, мне сказали, – уклончиво ответила смущенная женщина.

– Кто сказал?

– Какая разница, кто сказал, – возмутилась биби, – Важно, что он ей изменяет, а жить с бабником она не хочет.

– Вы действительно, изменяете своей жене? – судья кивком головы поднял орнитолога.

– Нет, ваша честь, – смутился Таир.

– Разве он сознается? – вскипела биби.

– Гражданка Гаджикасимова, вы можете представить суду доказательства измены мужа?

Зал зашелестел, заволновался, все в нетерпении ждали ответа Земфиры, но она молчала, опустив голову.

– Вы можете назвать источник информации? – уточнил свой вопрос судья.

– Я – изстошиник! – вдруг объявила женщина в черном, внимательно наблюдавшая за процессом.

– А вы, собственно, кто?

– Я – Марьям! Вы не знаете?– очень удивленно, – меня все знают. Если я сказала, значит, это правда. Я всегда говорю, что вижу.

– А что вы видели?

– Всё видела!

– Она ясновидящая, очень известная! – объяснила теща, – Наша соседка, она все видит, все болячки человека: может вора назвать, убийцу найти. А уж арвадбазов** видит насквозь.

– Вы хотите сказать, что привели в свидетели колдунью? – изумился судья, – Ну и ну?! Суд не может принять доказательства, полученные из потустороннего мира, – он старался быть вежливым.

Раздраженная тем, что ее не принимают всерьез, Марьям с криком: «Если я вру, пойду и повешусь!» – двинулась к судье.

– Сядьте, ханум, – сказал он.

Марьям качнула головой, и ее волосы, убранные в узел на затылке, рассыпались по плечам, черной завесой опустились на лицо. Горящие глаза вонзились в судью.

– Самир кимдир? Хумар кимдир? Роя кимдир? ***– сухим загадочным речитативом пропела она свои вопросы.

Все замерли. Ошеломленный судья побледнел.

– Вон из зала! – треснувшим голосом тихо сказал он.

– Боишьсья? Ты меня боишьсья! – с мстительным смешком снова пропела колдунья.

Это был странный диалог, тем более, что легенды ходили о феноменальном равнодушии судьи Коджара. Его нельзя было вывести из себя: демократичный, всё и всех понимающий пофигист. И вдруг из-под усов и маленькой интеллигентной бородки, из-под небрежной, мятой форменной накидки поднялся вельможа, грозный страж порядка.

– Охрана, выведите этого свидетеля. Гаджикасимовым я объявляю штраф в тысячу манат за неуважение к суду.

В этой короткой сдержанной речи Коджара, грации его жеста было как раз столько судьи, сколько нужно было для группы «потерпевших». Тесть в панике бросился к Марьям и сам вытолкал ее из зала.

– У вас есть аргументы в свое оправдание? – стараясь казаться ироничным, спросил судья у Таира.

– Нет, ваша честь.

– Вы любите свою жену?

– Да, люблю.

– А вы любите своего мужа? – повернулся к Земфире.

Что тут началось! Тесть кричал, причем здесь любовь? Теща требовала прекратить безобразие. Биби негодовала, что Таир не раскаивается. Она рассчитывала на более длительное сражение и не выложила всех фактов. Сосед Бахтияр еще не сказал, что видел Таира пьяным под Новый год.

– Замолчите все! – прервал прения судья, – Я удваиваю сумму штрафа за неуважение к суду.

– Гражданка Земфира Гаджикасимова, вы согласны развестись с гражданином Таиром Таирли?

– Согласна, – хором сказала «потерпевшая» сторона.

– Я тоже согласен, – обреченно сказал Таир.

Суд удалился на совещание.

Таир вышел покурить. В открытое окно рвалась весна, родственники бросали ядовитые взгляды. Он был не робкий человек, и не в том дело, что он лучше или хуже них. Он просто не такой, как они, он другой. Он давно это знал, но не знал, что и они это знают. И презирают его, другого. Он смотрел на происходящее ошеломленно и даже испуганно. Судья потом скажет, что мужчине с глазами князя Мышкина жить в наши дни очень трудно. Собственно, им трудно жить во все времена.

В коридоре появилась пара: знаменитый депутат и знаменитая ведущая телепрограммы «Будьте здоровы». Они выясняли отношения. «Дачу ты не получишь». «Еще как получу!». «Я тебя посажу». «Я тебе покажу!». «Покажешь своей секретарше». Семейная сцена, жаждущая зрителей. И под занавес – коронный номер! Звонкая пощечина.

– Как вы смеете бить женщину?! – возмутился Таир, оттолкнув депутата, но тут же получил удар в лицо. Кровь залила подбородок.

– Вы что распускаете руки? – закричала Земфира не своим голосом, – Полиция!

– А что он лезет не в свои дела? Он знает, кто перед ним?! – высокомерно бросила ведущая программы «Будьте здоровы!», – И вообще, кто он такой?

– Он порядочный человек, – заявила Земфира, – А вы – свиньи, которые смеют еще учить нас морали.

В угловой аптеке, где Земфира обрабатывала раны Таира, он спросил:

– Ты уверена, что не любишь меня?

– Уверена, – сказала неуверенно.

– Знаешь, в чем твое несчастье? Ты веришь родителям, которые считают тебя несчастной.

– По-твоему, я счастлива? – голос Земфиры дрогнул.

– А разве нет? У тебя есть мужчина, который тебя боготворит. Есть ребенок от любимого мужчины. Плюс весна. Сегодня дрозды пели под окном.

– Он разбил тебе губу, – она нежно погладила мужа по лицу, – Как же мы будем целоваться?

– А мы носами, как птицы.

*****

Мы встретились с Коджаром через год. Разговорились, вспомнили тот «орнитологический» процесс.

– Эта история, – сказал судья, – больно ударила по моим представлениям о самом себе.

– ??

– Ну, я всегда думал, что я наблюдательный, весь из себя современный; ничто не проходит мимо моего внимания. И вдруг этот Таир со своим взглядом в небо… и я начинаю сильно подозревать, что все не так просто: рядом происходят глобальные события, а я выгляжу человеком, который ничего не видит дальше своего носа!

– А скажите, ваша честь, что за имена выкрикивала колдунья?

– Моей дочери, зятя…

– Значит, она действительно может что-то угадывать?!

– Нет, я все выяснил – Марьям нас знала. Мой зять – харизматичный обаятельный человек, но больше всего на свете любит кино, сутками сидит в интернете. Он влюбляется в фильмы, как в женщин, но к женщинам охладевает быстрее. Нармин – его третья уже жена. Кто–то повел её к этой колдунье спасать их брак. А как говорит мой любимый писатель, Баку плохо приспособлен для хранения тайн.

– Хитрая особа…

– Отрыжка времени.

– А как поживают молодые Таирли?

– Они расстались.

– Как?! Вы же их тогда не развели.

– Их развел другой судья, – он усмехнулся в бороду, – Есть в зоологии правило Джордана. Ареалы родственных форм обычно занимают смежные территории и не перекрываются.

– Что это значит?

– Искать любимых надо в своем ареале.

– А ваша дочь… – Коджар рассмеялся, – Теперь они с мужем вместе смотрят фильмы.

Баку. 2019 г.г.

Сноски:

* Биби – тетя, сестра отца

** Арвадбаз – любящий женщин, бабник

*** Самир кимдир, Хумар кимдир? – Кто такой Самир, кто Хумар?

Надежда Исмайлова

Иллюстрации Маргариты Керимовой-Соколовой