Ирина ЮРЧУК | Свет в огне

Свет в огне

Осмысление

Бессмертною душой обременён,
Двуногий, головастый, тонкокожий,
Своё предназначение итожа,
Перед лицом седеющих времён
Невечный человек предстал, как есть,
Перебирая льдинки слова «вечность».
Он вышел, но пока ещё не весь,
Не до конца истратил человечность…
Невечный человек шагнул, в чём был,
На плечи небо наскоро набросив,
Под град неразрешаемых вопросов,
В перипетии собственной судьбы.
Был в главах жизни – сущего глава
И торжества единственный виновник.
Хотел допеть. Но песня не нова,
Как впрочем, не допеть её не ново…
Подставив свету вышнему лицо,
Шальным лучом был ранен в грудь навылет.
То вьюги по былым потерям выли,
То цепь разлук брала его в кольцо.
Он вяз в неточных точечных науках,
Брала несмело робость города,
А над землёй в нечеловечьих муках
К утру рождалась новая звезда.
И по любви крошилась лет гряда:
То сад являл сиреневое чудо,
То снег с небес срывался в никуда.
То восходило Солнце ниоткуда.

Светопредставление

Февраль не прост, ночь не по росту,
Но горизонт – рассвета стяг.
Свет вдруг ворвался в перекрёсток
На запредельных скоростях,

Дал небу жару, птицам – фору,
Затеял с ветром кутерьму,
И подмигнули светофоры,
Как заговорщики, ему.

На луч мотал он километры,
Берёг на радость каждый квант.
С ним хмурый тип – пожарный Петер,
Плясал под уличный джаз-банд.

Свет гнал печаль: уймись, не грустно!
Снег выпроваживал: бай-бай…
И в нужное направил русло
Снегоуборочный комбайн.

Земля горела под ногами,
Ручьям он забегал пути.
И даже полисмен Иоганнес
Его поймал и отпустил.

И взяв разбег, автомобили
Ныряли в солнечный ушат.
Мы пели с ним, а после – пили
Весну и жизнь на брудершафт…

Излучина

Написался день не так:
Почерк меленький.
И ни плакать, ни мечтать
Больше не о ком.

Стало думать поутру
Больше не о чем.
Так однажды и помру
Видно неучем.

Жарко сниться по ночам
Стало некому.
Разошлось по мелочам
Человеково.

Был герой, пропал и след
В бессюжетности.
Солнце шапкой – сбор монет
В пользу бедности.

Коль над пропастью во лжи
Вьётся утица,
Верить – как ни ворожи –
Не получится.

Лунных улиц пустота,
Дом без номера.
Ночь пустила неспроста
Звёзды по миру…

Слов лучины, света нить,
Луч, излучина…
Исхитряться и юлить
Не обучена.

Поселился меж полей
Дзен хронический
Во тетрадке во моей
Ученической.

Пост

Дум лишний вес… К чему переедать
Килокалорий грустных констатаций?
Когда стихи начнут надоедать
И приедаться,

Возьми глагол таблеткой под язык
Проглоченный великий и могучий
И пантомимы выучи азы
На всякий случай.

В молчании – строжайшей из диет,
Переучёт пропавших слов поштучный,
И кажется – любовь сошла на нет
Благополучно…

И ком не получается сглотнуть,
Запив в сердцах прохладной минералкой.
Системный сбой, профуканная суть
И жребий жалкий.

Гнушаясь солнцем – просфорой тепла,
Не разговевшись в светлую седмицу,
Спроси, по ком молчат колокола
И гаснут птицы.

Перезвоны

Открыть окно – земля лицом черна:
Вчерашний снег за полчаса растаял,
И зябнет сиротливая страна
И чаячья отчаянная стая.

И звон колоколов на птичий крик
Летит, изранясь о щетину шпилей,
И ощутима безучастность кирх
Ко всем дождям, что время окропили…

Страх прибирает дрогнувших к рукам,
Сырой и серый ветер в рощах рыщет,
Но длится звон, и Бог даст день и пищу,
И небо в счёт оплаты по долгам.

Теряет быстро высоту светило,
Закатных птиц теряет высота.
Но будет завтра с чистого листа
И столько света, чтоб на всех хватило…

Фотоны

Постигая слов значение,
В тон – фотон, ещё фотон –
Сердце, светоизмещением
В триста тридцать солнцетонн,

Распыляет звёзд сияние,
Распаляет нотный стан:
Небо, Землю, мироздание,
Устья истин и уста,

Обволакивает бережно,
Всеохватно и тепло,
Вдоль по бережку, по бережку
Неба, всем сетям назло

Залетает в руки утицей:
Унеси на небеси
И держи, покуда крутится
Этот шарик на оси…

Прививка

Озябший зимний неуют.
Душа примёзла к телу.
Меня, наверное, привьют
Уже через неделю.

Привьют на черенок плеча
Побег зеленокрылый
Чтоб смерть не сдула сгоряча
И снегом не накрыла…

Привьют лозы рассветной суть
И заросли закатов,
Небесных строчек дольний путь
И нежность в три наката,

И спелый яблоневый свет,
И мякоть ночи томной…
А приживётся или нет,
Не ведаю о том я…

Времён тяжёлая вода
Слёзами отольётся.
Сквозь слой межрёберного льда
Пускай грудной пробьётся

Луч сердца – солнца атрибут,
Покоя не обрящет…
Невечный бой, и вечный бунт
Весны, в крови бурлящей…

…Палящий лёд, болящий люд
На ладан дышит еле
И ждёт, пока любовь привьют
Всерьёз, на самом деле.

Меганевра

Предупредил бронтозавр динозавра:
Через тринадцать минут будет завтра.
А за тринадцать минут ледники
Стаяли, сдвинули материки

И разыгрался всемирный потоп,
Буря, цунами, тайфун, а потом
Жилы дождей натянулись, как нервы,
Мамонты вымерли и меганевры…

Ной на ковчег каждой твари по паре
Определил, но туда не попали
Ни динозавр, ни его собеседник
(Места, увы, не нашлось для последних).

И не успел бронтозавр с динозавром
Посовещаться о планах завтра.
…Вот и планируй свой день после этого…
Эра СЕЙЧАС – меганевра поэтова.

Трагикомиксы

В этом трагиводевиле
Не спросив – живой? Жива ли? –
Нас с тобой разъединили,
Развели, размежевали.

Под полой зимы бесснежной
Тусклый вечер загнан в щёлки.
Мы с тобой смешны и смежны,
Как две комнаты в хрущёвке.

Но среди ошмётков жалких
Яви малогабаритной,
В расселёнке-коммуналке
Всё же цельны мы и слитны.

В густоперенаселёнке
Обесточенной планеты,
В странной равноудалёнке
От тепла живём и света.

Это чудо сохранивший
Бог о том – ни сном ни духом,
Как ночами наши ниши
Заполняются друг другом.

Как, в молве и пересудах
Выжив и дыша неровно,
Сросшихся сердец сосуды
Сообщаются любовно

В этой стынущей котельной,
В гулком мирозданье голом,
Совершенно-нераздельны,
Как стремление с глаголом.

Среди лампочек потухших
И лампад давно погасших
Неразменны наши души,
Неразрывны руки наши…

Пустят дом на слом, и завтра
Будет сад под корень спилен.
В старом кинозале затхлом
Ролик жизни в ретро-стиле,

Где не сломлен дух дуальный,
Неподсудный, непокорный
В киноленте эпохальной,
Не фастфудной, не попкорной,
Заоконной.

Живая астрономия

Клубится время звёздных ос.
Земного стержень, неба ось,
Любовь пересеклись.
Планета-сердце сорвалось,
Летит то вниз, то ввысь,

Как будто свет – его стезя.
По синусоидам скользя,
Спиралями звеня,
Летит, пока тебе нельзя
Дорваться до меня.

Превозмогая слово «врозь»,
Пространство всё подобралось.
И ночь перед рывком.
Пускает темень под откос
Луна порожняком…

А что такое новый год?
Не семь – двенадцать божьих нот,
На дни мой круг дробя,
Замкнули новый поворот
Земли вокруг тебя.

Лунная омела

День вспыхнул и погас, не догорев,
А время в спальнях вечности немело,
И оплетала кружево дерев
Ветвями вьюги снежная омела…

Снег падал, падал, а потом затих.
И фонари, слезясь, смотрели в оба
На белоснежный мраморный антик
Искрящегося лунного сугроба.

Всё лишнее давно отсечено
От совершенных неземных творений.
И было от любви в глазах темно
У этих зазевавшихся мгновений.

Звезде с небес не виделось ни зги
За плотью ночи лунного замеса,
А снег телесный повторял изгиб
Лежащей за оконною завесой…

То женщина лежала на боку,
Среди зимы, прохладных синих простынь,
И было видно только ночнику
Как гениальный замысел был прост и

Безукоризнен каждою чертой,
И бесполезен в дебрях одиночеств,
Где сны не вхожи в стынущий чертог
Глухой тоски подслеповатой ночи.

Свет замыкая, круг от сих до сих
Ночь в зеркалах очерчивала мелом,
Безвыходный замалчивала стих,
Молившийся о счастье неумело.

А на огромной паперти земной
Влюблённые, целуясь то и дело,
Бесцеремонно путали с Луной
Ветвящуюся круглую омелу…

Ф О Н А Р И
О
Н А В Р И
А
Р
И

Если уж правды нет,
То всё, как есть – наври.
Сеют промозглый свет
Зяблые фонари…

Что тебе до моих
Выхоложенных лун,
Сгорбленных домовых
И онемевших рун?

Что тебе до корней
Вывороченных лип,
Съёжившихся камней,
Краеугольных глыб?

Бредишь, на полуявь
Знамения заменя.
Строчек остры края.
Что тебе до меня?

От распростёртых рук
До лепестковых губ
Ночь замыкает в круг
Огненную дугу.

Веруешь тишине,
Небо животворя,
Только наври мне снег
Беглый, от фонаря.

Латки

Собираешь последние силы,
Выскребаешь сусеки нутра.
Я в лохмотья его износила –
Этот век, не жалевший утрат.

Видно, ночь – в счёт уплат за науку:
Стынут угли на жарком снегу,
Тишина, обрекая на муку,
Мелет зимы мои на муку…

Память примется заново штопать
Дорогие трофеи свои:
Горький, насквозь изношенный опыт,
Счастья ветошь и бредни любви.

Но уж очень зарянка просила:
Свет во двор, а печаль со двора.
В этом доме должно быть красиво,
Чисто, празднично, звонко с утра.

И, прорехи пространства латая,
Реставрируешь времени рвань.
Принабросишь – сидит, как влитая,
На плечах предрассветная рань.

Напевы

Богатый покос на полях поднебесья:
Дождей восковая осенняя спелость.
Жизнь – это короткая грустная песня.
Спасибо, что спелась.

Спасибо за то, что вверяла роялю
Контраст черно-белого, всплески и звуки,
Большие надежды и звёзды роняла,
Брала на поруки,

Что каждый мой новый рассвет снаряжала
На поиски истин и смыслов исконных,
За веру весне и к неверящим жалость
В мирах заоконных.

Крик рыбы немой в тишине оголтелой,
И птицы, на нерест плывущие к устьям,
Чтоб солнце пылающий обруч вертело,
Взойдя в захолустье.

То света разлив, то затмения пойма.
Зима разомкнула ход стрелок по кругу.
Успеть эту вьюгу допеть бы друг другу
Светло и спокойно.

Свет в огне

Пора б окаменеть,
А сердце – всё не камень.
Стихам истечь пора:
До слёз они смешны.
Но несказанный свет
Струится лепестками
До самого утра
На лоне тишины.

В котомке век ничей,
Улова короб полый.
Крылатая плотва
Теряет высоту.
Но сквозь поло́н ночей
Огня мой шёпот по́лон
И по́лымем слова
Сгорают на лету.

Пора б окаменеть.
Давно рехнуться впору.
Но музыкой душа
До горлышка полна.
Мир рушится во мне,
Теряющей опору,
Но песня хороша,
И трудится струна.

Строк шаткие мостки
Над пропастью вопросов,
Послушен слову ДЛИСЬ,
Звук с небом сопряжён.
День, подтянув колки,
Звучит многоголосо
И колосится высь,
И лезет на рожон.

Осиль – за взмахом взмах –
Неблизкий путь до рая.
Проверка на «слабо»,
Не кровельная жесть…
На птичьих на правах
Синь аист подпирает,
Толкает небо в бок:
Не падай! Счастье есть!..

Оно танцует, глянь,
На черепках тарелок,
Разбитых впрок и впредь
На каменном полу…
От этого огня
Сто солнц офонарело,
Им не перегореть,
Вращаая сотни лун…

Пора б окаменеть,
Но – порх! – и полетела,
Над нею власти нет.
И, темень вороша,
Всё теплится в окне,
Не распростившись с телом,
Животворящий свет –
Бессонная душа.

Ирина Юрчук

Художник — Евгений Сенсуалис