Иосиф ГАЛЬПЕРИН | Ждали войну

Ждали войну

***

— Как вы жили перед войной?
— Ждали войну.
— Что вы делали перед войной?
— Ждали войну.
— Что хорошего было перед войной?
— Ждали войну.
— Почему была война?
— Ждали войну.

Апрель 2021

Объявление

Движение времени
на данном участке пространства
приостановлено
до окончания ремонтных работ.
Возобновление движения
будет объявлено заблаговременно.

Песенка от лукавого

К вам прибыл гонец от лукавого,
он в чёрном пальто от лукавого,
привёз он пакет от лукавого,
в пакете — лукавый совет:
гребите к себе — от лукавого,
цените в себе — от лукавого,
сомнения все — от лукавого
и в этом сомнения нет!

Лукавый желает вам лучшего,
поэтому он — враг хорошего,
лукавый не скажет вам лишнего,
он любит, что любите вы.
Не бойтесь, не плюнет он в душу вам
(и даже не плюнет он в рожу вам!),
лукавый, он хочет быть ближе к вам,
с учётом запросов живых.

Откройте лукавому форточку,
доверьте лукавому деточку,
отдайте лукавому денежку —
и легче у вас на душе!
Теперь вы живите безропотно,
теперь вы живите бестрепетно,
продайте лукавому душеньку —
и пусто у вас на душе.

***

Подымем стаканы за гибнущий разум!..
Зелёные тени на синем снегу…
Прозрачные тени на лица намажем,
закат — это имя, а кличка — загул.

Надежда последней оставит в покое:
агония дня — ожиданье огня…
Потушим огни или ставни закроем,
опустим глаза, чтобы тьму догонять.

Тони, окружение гаснущей ночи,
наматывай нервы на атомный гул!
Закончится нитка — свернется клубочек,
распад — это имя, а кличка — разгул.

70-е

***

Быдло, фуфло, бабло и хамло –
зло по-другому звать западло.
Общее русло, привычное дело –
взяли кайло и пошли за х@йло.

Верное стадо уставилось в мыло,
что-то смотрело – но что это было?
«М-мы…» — промычало, «он-ни!» — провизжало.
Сусло бродило, но не дозрело.

Пенится бражка, безмозглое тело,
в холод бросает, а хочет в тепло.
Слово неслышимо пролетело.
Ангел Господень, возьми под крыло!

***

То ли ящер, то ли птица,
то ли просто человек —
кто за скулами таится?
ДНК как лента вех.

Кто сейчас поводит глазом
и с экрана говорит
об опасностях заразы,
сам опаснее на вид?

Круче мозговых извилин
заворот твоих кишок.
Перемолот, перепилен
мир в удобный порошок.

Есть приём — зачем меняться?
И природа лепит всех
как конвейерного зайца,
чуя массовый успех.

На какой застрял ступеньке,
веришь в разум или нет,
всё равно поставят к стенке
когти, вирус, пистолет.

***

То ли варварский, то ли имперский,
но чудовище — каждый поймёт:
двухголовый — а значит и мерзкий,
коронованный злой живоглот.

На бескрайних просторах бумаги
появляясь бесчисленно раз,
по законам рисованных магий
двоемыслия держит каркас.

На две стороны — когти и клювы,
рвёт стервятник вперёд и назад.
Душегубы ему однолюбы,
безголовье покорное стад.

Острия геральдических перьев —
это клетка, решётка, забор.
Неподъёмная сила безверья
бесполётный избрала простор.

И куда ж поведёт двухголовье,
нерешительный выбор пути?

Головёшка из средневековья,
от столетий бы отползти.

***

Андрею Сергеевичу СМИРНОВУ
В беспробудных лесах от Амура до Рейна,
четверть шара земного параболой сжав,
как древесного угля слепое горенье,
накопилась энергия диких держав.
Столько смуты не выдержать миру и Риму,
и, степную гиперболу переварив,
волны хаоса бились неукротимо,
шли на Прагу, на приступ и на прорыв.

Корчевали, потом воевали так долго,
что опять зарастали осиной поля,
а в степи разливались от Ганга до Волги
бессловесные полчища —
перекати-Земля.

Не опознан, уходит пастух-земледелец.
Затопив материк, повторяет вода
диких предков пожар по саванне Сахейля,
оставляя на дне валуны-города.
Снова степь, снова лес — не написана книга,
человечество спит, беспробудно молча.
Зреет в тесном скиту слово архистратига,
бьётся в гулкой пещере пророка свеча.

Если слово горит — не нужна позолота,
но под пыткой огнем безответны леса.
Красной нитью свяжи торфяные болота —
не проложишь подножие для колеса.
Не по рылу кусок, не в обхват человеку
беспросветных деревьев таёжный разлив.
Переплыли когда-то великие реки —
и застыли навеки, недолюбив.

Торс

В упадке, в дикости, в обозе
в переселенческой тоске —
скрип колеса Метаморфозы,
хруст человеческих костей.

Шли сотни тысяч друг на друга,
сходясь на глубину копья,
история, войны прислуга,
не сберегала ничего.

Дни потрясающего зверства
не в силах пласт перелистнуть —
и в жилах каменеет сердце,
в прожилках мраморная грудь.

Потом отроет археолог
предмет культурной старины —
безруких торсов, безголовых
музеи мелочью полны.

Венец безмозглости, уродство,
наследства тягостная цепь —
единственное превосходство
над теми, кто уходит в степь.

Кочевье готов или гуннов,
чума и засуха, потоп
на мраморных играют струнах
в пластах осадочных пород.

***

«По-ле пе-пла, пе-пел по-ля», —
по слогам учат роботы
человеческую речь,
чтобы прочитать старые смешные книги.

Табор

Корабль утонул, а крыса плывёт и плывёт.
Спасибо Феллини за целое море метафор,
но это же Босх! Разъедающий мозг переплёт,
куда мы попали, гадалка, скажи, — в дичающий табор?

Все тронулись, мечутся в хаосе, бьют по воде
столетней войны, продолжая на ней партизанить,
на лодках спешат к берегам, выгрызая проходы в беде,
и точат по капле престол, Европой по-прежнему занят.

Подводные лодки идут в Новый Свет, усами торпед шевеля.
Сподвижники в хаосе — жертвы, пираты и воры,
и снова, как в древности, крикнет обманщик: “Земля!”,
а там лишь брильянты и кровь. И умные, блин, разговоры.

История вкратце

1.
Есть и бездельничать
рабы приходят в негодность
пока еще достаточно их поголовье
надо вести их на врагов
завоевывать новых рабов.

2.
Пусть всё летит в Тартар
но у нас власть народа
и цезарь — лучший из нас
свободные граждане Помпей
верят в силу общественного мнения.

3.
Кровавые карлики
с короткими фамилиями
доступными языку дебилов
с лицами
ясными как приговор.

***

Когда прошло сближение светил
и снова успокоились народы,
зализывая кровь из рваных жил
и забывая циклы небосвода;

когда чужое вплавилось в своё
и победитель слился с побеждённым,
трофейным тленом выстелив жильё,
словарь врага признав равноимённым;

когда — до дрожи: ни за что опять!
Нет ничего прочнее пониманья! —
взошла звезда неверная сиять,
сказавшая, что дело не в обмане —

тогда над дымом уцелевших очагов
увидели ристалище богов.

…Пока учили неба письмена,
выстраивая ковшики и ленты,
под нами отплывали континенты
и снова расходились племена.

25.03.2017 — 12.06.2017

Наступает время Гумилёва

Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела…
Николай Гумилёв.

Время Блока стыло над Россией,
вечные совиные крыла,
мясники, кровавые мессии,
души нам меняли на тела.

С гиканьем то скифы, то матросы
гнали в архаическую новь.
Время маяковской папиросы
брошено, как первая любовь.

Страхом наполняются дороги
под свинцовым горестным дождем.
Время Мандельштама сбило ноги
на этапе в будущий подъем.

Вяжется тюремная баланда
с черствым хлебом слова «кореша»
и звучит нелепое «да ладно!»,
равнодушье — мертвая душа.

Наступает время Гумилёва,
мужество Ахматовой — свети!
Снова Слово значит больше слова,
снова одиночество в чести.

Иосиф Гальперин