Артур Кангин. Недолгое счастье мистера Скотта

1.

Устроился я как-то в солнечной Кении инструктором по охоте на львов.

Моими клиентами были, в основном, туристы из Америки и Японии.

Больше мне нравились японцы.

Маленькие, в меру сосущие саке, щедрые и бесстрашные самураи.

Американцы мне нравились меньше.

На то были веские причины.

— Юрий, ты теперь презираешь меня? — спросил мистер Скотт, высокий, сутуловатый американский миллионер.

— Вы струсили, Френсис, — не стал играть в бирюльки я, отчаянный вулканолог и не менее отчаянный вояжер Юрий Козлов. — Хотя испугаться матерого льва может каждый. Тем более, первого льва в своей жизни.

— Я драпанул от него как заяц, — печально засмеялся Френсис.

К нам подошла Маргарет Скотт, холеная женщина средних лет, сколотившая приличное состояние на рекламе средства от пота «Прометей», которым я никогда не пользовался.

— Юрий, — обратилась она ко мне, — у вас в России все отчаянные смельчаки?

— Многие. Лично я, еще в детстве, с голыми руками ходил на медведя.

— А у нас в Америке полно трусов, — Марго кивнула на мужа.

— Трусость — вид осторожности, — я попытался перевести разговор в иную плоскость.

— Трусость всегда остается трусостью, — Маргарет внимательно посмотрела на меня. — У вас, господин Козлов, очень красное лицо.

— Пью много. Самогон. Водка. Пиво. Иногда, если подвернется японец, саке.

— Френсис пьет не меньше вашего, однако он не такой красный, — парировала Марго.

— Сегодня я красный. Очень красный, — мрачно пошутил мистер Скотт. — Ничего, завтра отыграюсь на буйволах. Мы же будем охотиться на черных буйволов?

— Да, если вам будет угодно.

— Милый, — ядовито ухмыльнулась Марго, — у черных буйволов есть черные рога. Тебе известно об этом?

Френсис густо покраснел.

Я молчал.

Я не хотел утешать мистера Скотта.

Уж если ты приехал в солнечную Кению охотиться на матерых львов, так охоться, сукин сын, а не драпай в кусты африканского можжевельника.

2.

Я отошел к тысячелетнему баобабу с гнездами пучеглазых стервятников, сел, прислонившись к кряжистому стволу, по которому, как по извилистому шоссе, деловито бежали кенийские термиты.

Мне надоела Африка.

Здесь почти не было вулканов.

Я с яростью скучал по своему ремеслу.

Набив трубку марокканским табачком, неспешно закурил.

Ко мне приблизилась Марго.

Ее ноги в коротких шортах цвета хаки выглядели загорелыми и мускулистыми. Красивая, чуть полноватая грудь, приподнимала футболку.

Марго села рядом, опершись о моё колено.

— Я никогда не любила Френсиса, — доверительно сказала она.

— Зачем же живете с ним?

— Он так богат! Он изобрел компьютер!

— Вы давно с ним?

— Десять лет. Я и не подозревала, что он отчаянный трус.

— Это может случиться с каждым.

Марго погладила мою щеку:

— Только не с вами, Юрий! Вы такой храбрый!

Я демонстративно отсел от Марго.

У инструкторов охоты на львов есть негласный кодекс — никогда не спать со своими клиентами. Ни с мужчинами, ни, тем более, с женщинами.

— Я вам не нравлюсь, Юрий?

— У вас есть муж. И мне больше по вкусу японки. Они миниатюрные. Мало едят. Мало говорят. Могут заварить японский чай. Иногда угощают саке.

— Проведите со мной одну ночь, и вы измените мнение.

— Я никогда не меняю своих мнений.

Вечерело, пронзительно визжавшие комары лезли прямо в лицо.

Маргарет встала:

— Пора надевать сетку от москитов.

Я хлопнул по своей небритой щеке и с тревогой осмотрел длинноногого, с огромным полым хоботом крылатого вампира.

Не люблю кровососущих.

Особенно в Африке.

3.

Утро мы уселись в джип, изрядно заляпанный экваториальной грязью.

— Вы бы, Марго, остались в лагере, — предложил я. — Охота на буйволов не так захватывающа, как на львов.

— С моим муженьком везде интересно, — поправляя пятнистую куртку, сказала Маргарет.

«Японка бы уже давно простила бы мужа-труса, — молнией мелькнуло в моих мозгах. — Только не американка!»

Джип мощно взял разгон по африканским буеракам.

Как верстовые столбы мелькали баобабы с горланящими в сквозящих кронах стервятниками.

«Чисто наши вороны на Патриарших!» — улыбнулся я.

И вот показалось долгожданное стадо черных буйволов.

Они бежали рысью, если можно сказать, что животное за тонну весом бежит рысью.

Бежали, судя по сосредоточенности рогатых морд, к водопою.

Мощные, сверхэнергичные тушки, облепленные слепнями и мухами цеце, с кривыми, заточенными, как штык-нож, рогами.

— Милый, стреляй пока они далеко, и ты в безопасности, — ухмыльнулась Марго.

«Какая стерва!» — чуть не выругался я по-русски.

— Ближе! Еще ближе! — заиграл желваками мистер Скотт.

Мы подъехали к стаду почти вплотную.

Один бык, судя по авторитарному виду, вожак стада, альфа-самец, повернулся к нам запененной от бега мордой.

Глаза его, в малиновых прожилках, со спокойной ненавистью глядели на нас.

— Стреляйте! — приказал я.

Скотт пальнул, пуля отщепила, как кусок шифера, слой черепа.

Бык лишь качнулся.

— Еще!

Пуля угодила в шею, бык, кургузо расставив лапы, рухнул, ткнувшись мордой в выжженную землю.

— Отличный выстрел! — я не удержался от похвалы.

— Ты, дорогой, герой! — зевнув, сказала Марго.

И тут в кустах можжевельника мы услышали ужасающий рык.

И — кашель.

— Это лев! — воскликнул я.

— Я пойду и убью его, — сглотнул слюну Френсис.

Лев опять закашлял.

— Очень старый лев, судя по кашлю, — заметил я.

— Так я пойду? — спрыгнул с подножки притормозившего джипа мистер Скотт.

— Иди помедленнее, милый, — язвительно улыбнулась Марго. — Есть шанс, что пока ты дойдешь к нему, он отдаст богу душу.

Я сплюнул под ноги и ничего не сказал.

Над нами, как вражеский штурмовик, пролетел стервятник с ощипанным хвостом.

Лев опять зарычал и закашлял.

Мистер Скотт передернул затвор винчестера и двинулся к таинственным кустам.

Я, прикрывая спину клиента, пошел сзади.

Все произошло в мгновение.

Огромный, гривастый, с желтыми глазами лев выскочил из кустов и плотоядно раскрыл клыкастую пасть.

Френсис выстрелил и угодил королю джунглей в плечо.

Я тоже прицелился.

— Предоставьте голубчика мне, — весело блеснул глазами мистер Скотт.

Радость отваги захватила его.

Окровавленный лев попятился, сжался в тугой комок, приготовившись к последнему прыжку.

Вдруг сзади раздался оглушительный выстрел.

И кусок черепа мистера Скотта, как кусок шифера, отлетел прочь.

Обескураженный лев ретировался в кусты.

Скотт рухнул.

С дымящимся стволом винчестера подошла Марго.

Руки ее тряслись.

— Я стреляла во льва!

— Меткий выстрел, — зачем-то пошутил я.

— Что же мне делать?

— Мне он только начинал нравиться, а вы его укокошили.

Марго зарыдала.

Я пошел в кусты и прикончил раненого льва.

Нельзя его оставлять истекающего кровью, он может броситься на каждого.

— Пришлю боев, — сказал я, выходя из кустов. — Они снимут шкуру. Повесите ее в гостиной. А из мужа сделайте чучело. Тогда он навсегда останется с вами. Навеки бесстрашный, правда, с опилками.

4.

Ночью она пришла ко мне в палатку.

Я хотел прогнать незваную гостью, но у женщины было такое горе, что я разрешил ей остаться на краткое время.

Должен признаться, моя стройная система о приоритете японских женщин этой ночью слегка покачнулась.

Марго оказалась потрясающей любовницей.

А, может, сказалось месячное мое воздержание.

Не знаю…

В свете полной луны Маргарет не вызывала теперь у меня негатива.

— На суде я могу подтвердить, — набивая табаком трубку, сказал я, — что муж крикнул тебе «Стреляй, Марго!», а сам оступился и попал под пулю.

— Спасибо, милый.

— Ты говорила, что Скотт очень богат.

— Сотни миллионов.

— Вот за парочку миллионов я подтвержу несчастный случай.

— Два миллиона! Ты с ума сошел.

— Ну что ж, запасайся душеспасительной литературой. Лет десять тюрьмы тебе гарантировано.

— Полмиллиона.

— Полтора.

— Лимон.

— По рукам.

Какое алчное племя!

Нет, все-таки, японки гораздо лучше.

Меня просто трясло от злости.

Марго сняла футболку, погладила большие груди:

— Поцелуй свою киску!

Я отвернулся от нее, подмяв под ухо подушку:

— Я сплю. Спокойной, дорогуша, ночи.

По шуршанию я понял, что Марго надела майку и вышла из палатки.

Я принялся считать прыгающих через плетень сайгаков, пытаясь заснуть.

Вдруг раздались женские стенания.

Марго плакала с детскими придыханиями и всхлипами.

Где-то вдалеке истошно завыл кенийский шакал, гукнула африканская ширококрылая сова.

«Ничего, дорогая, поплачь, поплачь, — я погружался в ласковые объятия Морфея. — Может, чуток полегчает! А стрелок из тебя все-таки дрянь! Всего-то лимон баксов…»

Артур Кангин