Александр Бунин | Последний развод Ивана Тюрина (8+)

Коротко об авторе

Александр Бунин родился в Москве. По образованию математик. Автор многих научных трудов по математической лингвистике и теории текста. Публиковался в газетах «Вечерняя Москва», «Советская культура», многолетний автор журнала «ВДНХ СССР. Новое в науке». В 2012 году была издана его повесть-коллаж «7/5 во лбу» (М., Гриф и К, 500 с), которая разошлась тиражом свыше 10 000 экземпляров. В последние годы успешно совмещает научную работу с предпринимательской деятельностью. Живёт и работает в Москве.

ПОСЛЕДНИЙ РАЗВОД ИВАНА ТЮРИНА (8+)

Иван Тюрин с детства увлекался девушками, считая, что они бодрят, и потому находился в состоянии непрерывной, без устали, женатости. Причём, с каждой свадьбой на него рушилась серьёзная ответственность, как за простой грузового вагона.

Женился он всегда как-то неудачно, но часто, пребывая в надежде перехода количества в качество. Женился по большой любви и неизбежному обоюдному, достигшему точки невозврата, согласию. Сделку бракосочетания регистрировал всегда в одном и том же ЗАГСе, считая, что у местных девок лёгкая рука.

Варьируя свои мнения по поводу семейного счастья, он оставался верен своим убеждениям, а проведённый им тщательный мотивационно-эротический анализ ситуации, сложившейся в связи с обилием жён на столь коротком временно́м отрезке, указывал на то, что выводы его верны, хотя изначально в основу умозаключений был положен ложный посыл: «Поцеловал – женись» (а вот не надо умозаключать)!

Его одинокая душа с живым воображеньем постоянно странствовала по девичьим ландшафтам, и в каждой из потенциальных жён он умел находить что-то, что ему чрезвычайно нравилось – черты характера, особенности лица, фигуры. И было непонятно, если ты в восторге, скажем, от её левой ноги, зачем жениться на всей девушке целиком?

Последняя ванькина жена была очень русской, исконно-домотканно русской, простая такая была русская баба, похожая на крупную эстонскую крестьянку. Пловец в воду.

И вот на этой девушке Ванька, прежде чем развестись, женился. В назначенный день он подгрёб к невесте пораньше, чтобы ещё пару раз возлюбить широкую суженую и окончательно убедиться в правильности своего выбора. Его, как званого гостя, ждал праздничный стол, накрытый белой скатертью, тонким вином и плотной закуской. Тюрин в короткий срок освоил игристый напиток, сожрал с голодухи пол-таза окрошки с терпко-горьковатым, дающим шумную пену на изрезанной колбасе квасом, выкурил наикрепчайшую сигаретку «Памир» и почувствовал себя чрезвычайно. В животе образовались внутренние «урки», хорошо уловимые снаружи невооружённым ухом.

Медлить было опасно, но знакомая ему девушка уже лежала на греховной fucкальной плоскости и совершала лицом семафорные знаки, не оставляя выбора в жёсткой дилемме «любовь – сортир». Ванька стремительным кроликом нырнул под светлое лёгонькое покрывальце – с целью очень кратковременного общения и не ударить лицом в грязь. Скомкав и невнимательно завершив с детства любимый процесс, он хотел, было, восстать с напарницы, но та не отпускала, лишив губами воздуха и обвив его всего благодарными руками и ногами. Ванька дёргался в ней, как провалившийся в прорубь рыбак, пленённый подводным осьминогом, а она, произнеся много мелких слов, вдруг неожиданно, в порыве остаточной страсти, стала игриво щекотать его напряжённые рёбра, кокетливо мурлыкая в разгорячённую аорту.

Ванюшка не имел стального организма, а имел обычный. И ЭТО случилось. Ожиданно, громко и обильно. Хиленькое покрывало исполнило, конечно, кой-какую малозаметную буферную роль защитного кожуха, позволив уберечь потолок от внеплановой побелки, но спасти положение в целом оно не смогло. Потенциальные молодожёны сначала застыли, подумав каждый о тайном своём, а потом Ванька аккуратненько был выпущен из скользких уже объятий рук и ног. И тут пришли родители. Тоже пораньше. Чтобы покрыть квартиру последними торжественными штрихами перед появлением дочкиного кавалера.

Квартира в торжественных штрихах не нуждалась. Она их уже имела. В вопиющем достатке. Молодые стояли посреди комнаты все и оголтелом материализме, тесно прижавшись друг к другу, завёрнутые двойным коконом в смелое покрывало, похожие на слипшиеся древнегреческие статуи современного производства, испытывающие холод. Их свободные, не охваченные ураганным слоем простого по химическому составу вещества участки кожи, были благородно бледны. Соблазнительно облегающее одеяние, повторяющее изгибы тела, местами слегка промокло и приобрело пятнистый окрас молодой гиены, заплутавшей в саванне.

Мама, шатаясь от нервов, ушла в другие помещения, а папа сделался безысходно весел от того, что сегодня херню спорол не он и будет впоследствии с кем и о чём перекинуться словцом. Не выказав скорби и не обременив молодёжь сочувствием, он пустился ржать в голос и ржал долго, забыв куда пришёл. Из глаз его текли крупные деревенские слёзы, он хватался за мебельную обстановку и угрюмые платяные шкафы фабрики « Фокстрот», взрослую сиамскую кошку и большой аквариум, в котором юзили плюгавенькие развратно-икряные гуппи. Рыдал и «говорил навзрыд», кружа по комнате в дружелюбном калейдоскопе яростного веселья. Импортная немецкая «Хельга» из не очень западной Германии тоже смеялась, крупно дрожа внутренней посудой.

На время угомонившись, он наконец-то смог оценить незаурядность личности жениха, его фантасмогорную непосредственность и достал из холодильника две бутылки потной водяры. Налив Ваньке стакан до краёв, он произнёс, вытирая тряской, ещё смешливой рукой миролюбивые слёзы радости: «Выпей сынок. Должно закрепить». И сам почтительно засадил такую же ёмкость. И у него сделалось близкое людям лицо. «Сынок» тоже осушил посудину, свободной рукой придерживая одинокую накидку. А в благодарность за своевременную водку женился на высокой статной дочери «отца», для которой необычный день оказался всё-таки приятным в широком его смысле. Но только в широком. Огонь была баба. Но тоже не удержалась в должности, несправедливо считая законного мужа склонным к буйным поступкам.

Не везло Ваньке с жёнами. Он хотел иметь от них взаимную любовь, а ему не везло. И он подался в дальнейший информационный поиск, обращая внимание на девушек и высказывая им яркие слова, как великий любовник немого кино Рудольфо Валентино.

Александр Бунин