Академическая составляющая театрального искусства сегодня. Часть 2

Известные московские коллективы.

Начало материала читайте тут.

8. Большой театр

Странно было бы специально объяснять, что именно Большой театр является академическим во всех смыслах слова. И потому, что здесь из сезона в сезон идет известный репертуар, знакомый порой не один десяток лет: прежде всего мировая и отечественная классике в опере и в балете.

Если опера, то это «Царская невеста» или «Дон Карлос», «Каменный гость» или «Богема».

Если балет, то неизменное «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спартак» (все в постановке Юрия Григоровича в изначальной или в новой редакции их), «Раймонда», к слову сказать.

Однако, наряду с перечисленными произведениями на сцене Большого идут и такие балеты, как «Дама с камелиями», «Герой нашего времени», «Укрощение строптивой» и даже «Онегин». Такой же прецедент замечен и в опере: премьера «Кармен», « Билли Бадд» Бриттена по произведению Мелвилла. И, несомненно, мировая премьера оперы «Манон Леско» Пуччини с Эйвазовым и Нетребко в главных партиях – роскошный, современный спектакль, поставленный драматических режиссером Адольфом Шапира с бесконечной по количеству участников массовкой, шикарными костюмами и экраном, на который проектируется текст, имитирующий письмо.

Примечательно, что, наряду с постановками Григоровича на сцене Большого идут балеты, созданные другими балетмейстерами. Как и то, что оперу и балет здесь все чаще ставят или готовят зарубежные балетмейстеры, режиссеры и дирижеры.

В оформлении спектаклей сохраняется традиция воссоздания атмосферы той эпохи, о которой рассказывает то или иное музыкальное произведение. Но все же все меньше громоздких декораций, сцена и в опере становится свободнее, в оформлении ее основное внимание отдано костюмам исполнителей и бытовым подробностям, которые минимальны и потому особенно выразительны.

С новым Генеральным директором (Уриным) Большой театр, пожалуй, пережил период поиска своего присутствия в новых реалиях, сохранил все лучшее – уровень вокала и хореографии – что имелось в его активе, не упуская возможности отдать дань и эксперименту, но в рамках профессионализма и должного уважения к профессии.

Наличие Новой сцены позволяет чаще, чем раньше устраивать и концерты, и показывать публике постановки спектаклей в стиле модерн, оригинальных по решению и отношению к первоисточники.

Флер архаичности, как иная ипостась академичности, уверенно преодолен Большим театром. И теперь это академичный по сути своей коллектив, четко вписанный в реальные условия наших дней. Здесь нет опережающих время новаций, но нет и устарелого подхода к традиции, есть живое, свежее и достаточно высокое по существу своему искусство, где есть место и поиску, и верности прошлому, и учитывание интересов публики.

9. Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко

Этот театр традиционно считался как бы вторым по рангу и значимости после Большого. Но теперь, когда и Большой театр стал несколько другим по своему отношению к классике, а театр Станиславского и Немировича-Данченко чуть повысил свой статус за счет сохранения того, что имел до того, различить специфику двух театров могут только театралы или меломаны.

И все же, можно сказать, что различия есть. И они заметны.

Во-первых, театр Станиславского и Немировича-Данченко всегда был в собственной академичности популяризатором искусства, не замыкаясь в своем статусе. Это сохранилось и упрочилось сейчас, заметнее, что ли стало. Скажем так, по всему именно этот музыкальный театр демократичен и рассчитан на более широкую публику, чем Большой театр, что не сказывается отрицательно на подаче классического репертуара в опере и в балете.

Есть, между тем и два существенных признака именно данного театра, которые очевидны при сравнении его с Большим.

Во-первых, здесь найдено разумное соотношение между зарубежным и отечественным музыкальным материалом в опере и в балете. Нет того, что одно довлеет над другим. Так, на равных оказываются на афише оперы «Пиковая дама» и «Лючия ди Ламмермур» (в постановке Шапиро, например), «Мадам Баттерфляй» и «Демон», «Евгений Онеги» с «Тоской» и «Травиатой», легендарная «Хованщина» и современные по отношению к классике «Сказки Гофмана». Если говорить о балете, то тут практически такая же картина: «Эсмеральда», «Дон Кихот», «Щелкунчик» и премьера «Анны Карениной».

Во-вторых, очевидно, что ставят в этом театре, как правило, отечественные режиссеры и хореографы. Если речь идет об опере, то в первую очередь – худрук театра Александр Титель, если говорить о балете – то разные хореографы, принимающие отношение к классике в названном коллективе.

Из этого никоим образом не следует, что на сцене театра Станиславского и Немировича-Данченко нет место тому, что есть новация, прежде всего, в хореографии. Традиционно тут идут балеты модных зарубежных авторов, наряду с тем, что обычно для репертуара театра. То есть, им отведено достойное место, как попытке освежить язык балетного искусства. Но при том, что пропорция в пользу классики в ее обычном, хотя и несколько осовремененном варианте, не нарушается.

Театр может позволить себе и нечто экстравагантное. Например, моцартовская опера «Так поступают все» идет в декорациях больничной палаты, что несколько парадоксально. И кажется чересчур радикальным на первый взгляд. Но постановщики оперных и балетных спектаклей при всем том тут не переступают пределов меры и вкуса, подавая классику радостно, ярко, живо и эффектно, не умаляя достоинств музыки и предшествовавших постановок на данной и иных сценах.

Таким образом, и здесь академичность не фетиш, а показатель достижений в опере и в балете, та планка, которую коллектив театра постоянно повышает, но без пафоса, демонстративности и прямолинейности.

Академичность без котурнов в афишных постановках само собой разумеется, представляя зрителям возможность снова и снова убедиться в ней без предвзятости и усталости.

Классика здесь не утомительна, а достоверна и жизнедеятельна, соотнесена с тем, насколько изменилось отношение к ней публики, да и сама публика, приходящая каждый вечер в театр.

10. Театр имени Сац

Традиции, заложенные Наталией Сац, как видно из афиши театра, продолжаются и трепетно к достижениям прошлого в этом театре, и уважительно к запросам времени. Например, об этом говорит спектакль «Репетиция оркестра» по фильму Феллини, как и то, что в активе театра хиты прошлых лет «Белоснежка», «Морозко», «Стойкий оловянный солдатик», «Волшебник изумрудного города».

Зрительское внимание разделено здесь между оперой и балетом. А, кроме того, как и в РАМТе, между зрителями разных возрастов. Но так элегантно и деликатно, что переход от одного возраста к другому есть не граница, а именно переход, что подчеркнуто постепенным усложнением языка постановок.

«Теремок» – для одних зрителей, «Волшебная флейта» – для других, «Недоросль» и «Любовь к трем апельсинам» – для четвертых, а «Маугли» и «Давайте создадим оперу» – для пятых. Но секрет популярности театра именно в том, что родители выбирают, что ближе их ребенку, что ему будет интересно и доступно для восприятия. Так что, воспитательный посыл здесь переадресован и родителям, они становятся не только сопровождающими собственных детей, а воспитателями их в культурном плане.

Думается, что именно театр Сац есть по существу единственный в своем роде идеальный пример академичности в театральном искусстве. Тем более, в такой сложной области его, как общение с детской аудиторией. Здесь детям не подыгрывают, а их увлекают подлинным искусством. Возможно, и немного адаптированным с учетом возможностей их восприятия, но все же таковым, что тут нет скидки на банальность и доходчивость любой ценой. То есть, детей поднимают до настоящего театра, а не приземляют его до поверхностно-банального восприятия.

Театр имени Сац – непреходящий феномен культуры, преданности своему призванию, ответственности профессиональной и нравственной, как и школа родителей, которых учат говорить детям о высоком и несуетном.

11. Театр сатиры

Александр Ширвиндт, вступивший в должность худрука театра сатиры после ухода из жизни Валентина Плучека, первое время отшучивался, что его театр – второй, поскольку все остальные считают себя первыми.

Теперь, когда все заметнее на театральной карте Москвы спектакли «Сатирикона» и идут антрепризные театры, вряд ли бы Ширвиндт повторил бы старую шутку.

Тем не менее, что при нем восприятие сатиры стало иным, чем при Плучеке, как и сама страна стала другой.

Разве можно было встретить на афише этого театра такие названия, как сейчас – «Слишком женатый таксист», «Хомо Эректус», как, наверное, сложно представить себе нечто подобное по уровню мастерства «Женитьбе Фигаро».

Репертуар театр показывает почти все разнообразие смешного – от комедии положений до комедии чувств, от Шекспира до Полякова.

Тут и «Укрощение строптивой», и «Бешеные деньги», «Ночь ошибок» и «Собака на сене», даже «Свадьба в Малиновке» идет для ностальгически ориентированного зрителя, как и «Таланты и поклонники» (и не так вовсе, как в Маяковке), «Дороги, которые нас выбирают» по рассказам О. Генри. Ну, и конечно, неизменный спектакль «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» в давней постановке Спартака Мишулина.

Если говорить о проблеме звезд-артистов, то она в Сатире точно такая, как и в театре имени Вахтангова. (В качестве таковых там Максакова, Маковецкий и Симонов). Нет Анатолия Папанова, Менглета Андрея Миронова, Ольги Аросевой и других, на кого шел зритель. Из старшего поколения остались сам Ширвиндт и Державин. Но есть новое поколение – Подкаминская, Добронравов, Хасин и их ровесники.

Юмор, каким его в последние годы руководства театром показывал Плучек, был вымученным, поскольку только таковым ему разрешалось быть (спектакли «Проснись и пой», «Маленькие комедии большого дома»). Теперь можно больше и разнообразнее демонстрировать на сцене комичного. И театр сатиры использует эту возможность. Нельзя сказать, что все спектакли по-настоящему смешны. Порой в них заметна вялая эстрадность, нетребовательность к подаче смешного, примитивность достижения нужной реакции зрителей.

Но очевидно и другое – театр явно и последовательно расширяет возможности общения со зрителем. О чем свидетельствует недавняя премьера «… и море» – моноспектакль Федора Добронравова по произведениям Хемингуэя, как можно понять из названия и афиши, где артист в почти клоунском парике с гримом престарелого, уставшего от жизни человека.

Надо сказать, что театр сатиры, действительно, уверенно держит планку, ниже которой на потребу невзыскательным вкусам публики не опускается, проводит собственную линию пропаганды веселого, даже остроумного отношения к жизни эффектно и перспективно.

Его спектакли не спутаешь ни с пошлыми поделками антреприз многочисленных, ни претендующих на слишком высокое искусство произведениями сценического искусства в «Сатириконе». Он занял свою нишу, развивает то, что возможно в жанре смешного, имея стиль, уровень и умение сохранить ту зыбкую грань между смешным любой ценой и по-настоящему смешным, что, главным образом, имеет прямое отношение к позиции, авторитету и личности Александра Ширвиндта, его пониманию сатиры в современном российском обществе.

Не уверен, что академичность в сатирическом отображении жизни должна быть именно такой, как ее показывают в названном театре. Но по определению, по сложившемуся стечению обстоятельств, другой она пока быть не может, да и публику подобное смешное вполне устраивает, поскольку то, что в таком роде показывают по ТВ, морально устарело лет на двадцать, как минимум.

12. Театр оперетты

Пожалуй, самое кардинальное преодоление академичности, наряду с МХТ с Олегом Табаковым пережил столичный театр оперетты.

Естественно, здесь идут все те же хиты Кальмана – «Фиалка Монмартра», «Мистер Икс», «Сильва», «Марица», как и «Летучая мышь», «Веселая вдова», «Моя прекрасная леди» других композиторов. Но в новых редакциях, где условности либретто преодолены большей драматической игрой в рамках жанра, а также тем, что иногда и само содержание оперетт несколько изменено, чтобы не восприниматься совсем уж оторванным от действительности.

Ставят тут исключительно, за единичными исключениями, российские режиссеры, иногда – артисты самого театра, понимающие специфику жанра и владеющие соответствующими навыками работы с артистами, своими коллегами. Потому оправдан художественно и музыкально новый спектакль в режиссуре Жердер на мелодии Дунаевского «Вольный ветер мечты», как и сборные программы с лучшими номерами из известных оперетт.

Как и режиссеры драматических театров, что не всегда удачно, поскольку в их интерпретации оперетты получаются несколько тяжеловесными, например, «Фиалка Монмартра» у Голомазова, теперь худрука театра на Малой Бронной.

Прививка мюзиклом, надо сказать, пошла на пользу тому, что сейчас делается в столичном театре оперетты.

Именно здесь поставили «Метро» с оригинальной командой создателей спектакля, «Ромео и Джульетта», которые достаточно упорно конкурировали с классикой оперетты, несколько превалируя над ней. Потом появились такие шлягеры, как «Граф Орлов» и «Монте Кристо», а недавно как оперетту показали даже «Анну Каренину», что несколько удивительно в качестве примера расширения жанра музыкального спектакля, легкого по форме, динамичного по развитию действия, с красивыми сольными партиями и мелодраматическими сюжетами.

Мода на мюзиклы, которая некоторое время назад буквально охватила театральные сцены Москвы, несколько сошла на нет, хотя и не пошла на убыль. В российской столице действует Московский театр мюзикла под патронажем Михаила Швыдкого, есть специально созданная для подготовки и проката мюзиклов сценическая организация, показывающая спектакли ежедневно в течение нескольких месяцев, а потом устраивающая гастроли их по стране.

Тем не менее, то, что началось в московской оперетте с приходом на пост директора театра Тартаковским, продолжается последовательно и ясно. Мюзикл на сцене оперетты не потеснил классику, но и она теперь существует чуть по-иному, точнее, злободневнее, эффектнее и зрелищнее.

Можно сказать, что с точки зрения чистоты жанра у театра оперетты конкуренция только с самим собой, поскольку те мюзиклы, которые идут на других площадках, адресованы другому по возрасту и отношению к музыке зрителю. Они или молодежные, или семейные, а оперетта все также остается любимым жанром зрителей старшего поколения, тех, для кого исполнители вроде Шмыги или Веденеева, Васильева и других не просто легенда и прошлая история, но то, что есть образец подлинного творчества, преданности профессии и оперетте.

Можно сказать, что академизм театра оперетты в определенном смысле и старомодный, и веселый, и оптимистичный, когда удалось сохранить главное – оперетту, не превратив ее в эстраду и сугубую развлекательность.

Театра кукол Образцова

История театра и в данном случае раскладывается закономерно на два периода: то, что было при основателе его, и то, что стало с театром после ухода Сергея Образцова из жизни. Последнее было достаточно сложным во всех смыслах моментом, но театру, который получил потом имя своего основателя и бессменного художественного руководителя, также удалось преодолеть препятствия организационные, художественные и иные, войдя в двадцать первый век как бы помолодевшим и зрелым одновременно.

На афише театра по-прежнему «Божественная комедия» и «Необыкновенный концерт», спектакли, история существования которых достойна Книги рекордов Гиннеса. И такие, например, спектакли, как «Ленинградка», где в чуть романтично-сказочной форме говорится про блокадные годы пережитые городом на Неве. «Синяя птица» соседствует с «Дон Кихотом», а «Некто Нос» по повести Гоголя с «Путешествием Гулливера».

Сохранено деление репертуара по возрастному признаку – от малышей до взрослых людей, так что не так давно принятый Госдумой РФ закон о том, что надо указывать, на какой возраст рассчитана книга или спектакль, в театре Образцова существовало постоянно, было нормой общения со зрителем.

Сохранился и неизбывный, тщательный и добросовестный профессионализм режиссуру и игры актеров. Правда, несколько изменились принципы работы с куклами, когда артисты с ними выходят на сцену или разыгрывают вместе с куклами спектакли, где куклы и люди( артисты) ведут себя на равных, что создает новое ощущение от кукольного спектакля. Нередки здесь и фестивали с участием зарубежных кукольников, мастер-классы, где показывается наглядно, что фантазия и мастерство расширяют возможности того, что уместно на сцене кукольного театра.

Удалось не потерять интонацию доверительного, заинтересованного общения со зрителями, вне зависимости от того, сколько им в данный момент времени лет.

Пожалуй, это самое ценное – традиция, которая деликатно раздвигает на глазах публики границы жанра, уделяя внимание возможной в рамках кукольного спектакля достоверности и правдоподобности.

Академичность в контексте театра Образцова – знак качества, уверенность в том, что в показанном зрителям не будет банальности, упрощенности, прямолинейности, а в каждом жесте кукол заметны будут увлекательность, элемент игры и рассказ о жизни, не без прикрас, конечно, но настолько искренно и любовно, что это не оставляет равнодушным.

Есть в каждом из афишных спектаклей театра Образцова атмосфера праздника, такого невероятного действа, где возможно почти все, насколько хватит фантазии, но именно столько, чтобы зритель понял, о чем идет речь в конкретной постановке.

Академизм кукольного искусства, надо прямо сказать, смог преодолеть стереотипы, неторопливость и дидактичность некоторых постановок прошлых лет, обучая детей и взрослых в доступной их пониманию форме, остроумно и элегантно, не уступая по большому счету театру драматическому, чьи спектакли ориентированы как на детей, так и на взрослых.

Можно сказать, что театр Образцова очень бережно отнесся к тем достижениям в жанре, которые были прежде. И спокойно, интеллигентно, аккуратно и выразительно смог продолжить то, что начиналось его основателем почти сто лет назад.

Пожалуй, это наиболее явный пример развития академичности, соотнесенной с запросами иной исторической действительности и иного отношения к искусству.

Из сказанного выше, из приведенного перечисления со всей очевидностью следует, что практически все академические театры российской столицы так или иначе, в большей или в меньшей степени нашли возможность оставаться академическими в контексте собственной традиции и истории, учитывая требования времени и то, как к идущему на их сценах относятся зрители.

Сказанное убеждает, что современный российский театр не растерял своего совершенства, а академические коллективы по-прежнему являются образцами отношения к искусству – драматическому или музыкальному, пусть не опережая новаторов в других театрах, но и не отставая от их поисков и находок.

Наверное, такое – самое замечательное, что может быть с театром – продолжение его истории, в меру успешное в разных планах, прогрессивное и обнадеживающее тех, кто любит и ценит подобный вид творческой деятельности.

Илья Абель