Ярослав Ратушный | Иисус суперреволюционер

Дочитал книгу Латыниной до середины из любопытства: есть ли предел самонадеянности или откроются новые горизонты?

Начитанная писательница довела до абсурда методы библеистики и без того основанной на некорректных предположениях.¹

Неотвратимо желание людей привести мир в соответствие со своим пониманием, все определить, ограничить, всюду развесить ярлыки.

Так собачки останавливаются под каждым деревом для пометки территории и даже не смотрят вверх, но все тщательно вынюхивают внизу.

Четыре независимых источника – аксиома библеистики², равная по почитанию фундаментальным законам природы.

С равным успехом можно четвертовать человека и судить в прозекторской по разъятым кускам о его душе, мыслях и чувствах.

Находят коды, предсказывающие различные события, словно Библию писал шифровальщик генерального штаба.

Археологи признают достоверным только то, что откапали, а библеисты полагают, что сакральный текст разрезали и склеивали по их гипотезам.

Латынина начиталась легковесных трудов и дала волю фантазии, обогатив беллетристику терминами «иудейский игил» и «христианский хамас».

А ведь отсутствие достоверных исторических свидетельств об Иисусе – одна из самых удивительных загадок человечества.

Одно из возможных решений есть у Булгакова. Демоны канули в бездну, исчез блеск магии, очарование волшебства – осталась унылость повседневной жизни.

Пропали все материальные следы, даже воспоминания, а необъяснимые события истолкованы в рамках большевистской реальности.

И только чиновник, служивший дивную ночь боровом, и безумный поэт, превращенный медициной в сталинского философа, испытывали раз в году необъяснимую тоску.

Одному хватило грозного окрика супруги, другому заботливая жена приготовила шприц. Возможно, также беспамятно завершилось посещение Иерусалима.

В диалоге Платона египетский жрец объяснил Солону, что греки не знают своей истории из-за огненных и водных метаморфоз.

В Библии много примеров загадочной амнезии, поражавшей человечество после смены реальностей или перехода избранников в иной мир.³

Воланд амнистировал детоубийцу, но не простил буфетчику несвежую осетрину. Наверняка автор пошутил, однако дьявольские шутки иного плана. Ведь рыба – древний символ христианства.

Нетерпимость к инакомыслию, сожжение самых умных мужчин и красивых женщин, и все кровавое месиво европейской истории – последствия второй свежести.

Еще одно решение предложил Филон: сакральная история протекала в другой реальности. Возможно, и евангелические события происходили в ином мире.

Противоречивые Евангелия становятся логичными, если предположить, что события разворачивались в двух противоположных мирах.

В одном Иисус – прославленный проповедник и могущественный чудотворец, в другом известен лишь бесам, слепым и прокаженным.

В Талмуде глашатай 40 дней призывал свидетелей для оправдания Иисуса по обвинению: чародействовал, подстрекал и ввел в заблуждение Израиль.

Суд чрезмерно затянут, в отличие от скорого евангелического судилища, поскольку подсудимый «близок к царству».

Происхождение от Давида не имело значения в суде. В устах мудрецов «царство» означало будущий мир, иначе уточнялось «царство дома Давида».

Исследователи и переводчики утверждают, что Иисуса побили камнями, а затем «повесили» мертвое тело, но так можно объяснить даже то, что нельзя.

Если вопреки логике читать не «отложили», а «повесили», то после казни глашатай долго объявлял о будущем наказании: «В вечер пасхи «повесили» Иисуса и оглашали 40 дней: Иисус будет побит камнями».⁴

Абсурдно думать, что в канун праздника кого-то повесили⁵, а не отложили дело без уверенности в справедливом приговоре.

Заставить священников оставить многочисленные приготовления к празднику могла только чрезвычайно угрожающая ситуация.

Вряд ли Иуда получил тридцать серебряников за выявление известного проповедника⁶, наверняка информация была намного серьезней.

Суть доноса в вопросе первосвященника: «Ты ли мессия?»⁷ Ведь у синоптиков Иисус публично не открывал свое предназначение и запрещал даже бесам.

Уверенность в богохульном произнесении запретного Имени основана на заблуждении. Моисею дословно сказано «Я буду который буду»⁸ – в сущности, отказ назваться.

Неизбежное признание означало ответственность римской юрисдикции, поскольку слова и действия Иисуса неподсудны как богохульство или ложное пророчество.

Вероятно, Иуда рассказал о намерении публично объявить себя мессией в праздник великого освобождения от рабства.

Иосиф Флавий описал жестокие подавления многочисленных мессианских движений с казнью зачинщиков и избиением сопровождающих толп.

Свидетельство Флавия явный подлог, а по алогичной цитате из Агапия⁹ римляне без причины казнили мудрого и добропорядочного человека.

У Луки торжественный въезд в Иерусалим заметили только ученики. Вероятно, изгнание менял также было локальным, иначе расквартированные в крепости Антония легионеры пресекли беспорядки.

Римляне убивали и распинали на крестах тысячи людей при малейшем волнении, поэтому священники стремились предотвратить кровавую бойню.

Ненависть к захватчикам была столь велика, что народ мог признать мессией любого необычного и продвинутого человека.

Вряд ли Иисус был революционером и намеривался поднять восстание с двумя мечами и горсткой нерешительных последователей.

Он никогда не говорил о насилии¹⁰, но повторял, что должен пострадать и погибнуть ради пришествия «сына человеческого».

Вероятно, подразумевалась концепция двух мессий¹¹: на смену погибшему сыну Иосифа приходит устанавливающий царство сын Давида.

Первый помазанник Израиля принесен в жертву вместе с мужским потомством, поэтому своевольного Саула сменил Давид, а не идеальный Ионафан.

Иисус говорил о неизбежной кончине и пошел на муку не ради искупления грехов, а прихода грядущего освободителя.

После безответной проповеди был только один способ бескровного исполнения предназначения – отдаться в руки властей.

Иисус сам благословил на жертвенное служение избранника, единственного из учеников, осознавшего глубокий замысел.

Иуда убедился, что распятие неизбежно, и избрал самый неблагоприятный для иудея способ самоубийства – повешение на древе.¹²

Пилат изрубил на месте и распял множество самаритян, поднявшихся по зову лжепророка для молитвы на гору Гиризим.

Узник не принадлежал этому миру¹³, но вряд ли кровавый прокуратор отстаивал невиновность мятежника и убеждал иудеев признать царя.

А священники назвали своим владыкой языческого императора, заботились об интересах Рима, и обвиняли Пилата в государственной измене.¹⁴

Иисус не был пацифистом, возлюбить врагов и подставлять другую щеку, означало не всепрощение, а отложенную месть в будущем мире.¹⁵

Мессианская проповедь обладала колоссальным разрушительным потенциалом с отрицанием всех сущих ценностей, оборачивающихся в противоположность в новой реальности.

Первые станут последними, последние – первыми, зло превратиться в добро, добро в зло, а истинные враги – близкие люди, чье благо мешает принять будущее.

Иисус воспринимал землю как преисподнюю и называл ангела этого мира – дьяволом. Иудеи полагали новое учение опасной ересью посланца Вельзевула.¹⁶

Проповедник предлагал выбрать сторону, поскольку нельзя служить Богу и Маммоне, хотя многие хотели стать двойными агентами.

Мессия, создающий плацдарм будущего в настоящем, неизбежно воспринимается как антихрист, идущий против всего человечества.¹⁷

Исследователи и беллетристы утверждающие, что Иисус был революционером, не учитывают глобальный пафос проповеди – не против Рима, а всего мира.¹⁸

Евангелие – самая подробная инструкция поведения в эсхатологические времена, требующая тотального отказа от всех стереотипов, чувств и потребностей.

Нужно погубить душу и не щадить тело, не думать о пище и одежде, отказаться от всего человеческого, чтобы стать избранником будущего.

Впоследствии Павел внушал, что вера в Христа гарантирует место в раю. Это секс может быть групповым, а спасение индивидуально.

Будущий мир берется исключительно силою духа, а не оружия, что намного круче, чем резать предателей и римских мужланов.

Ярослав Ратушный

[1] Цитируемый Латыниной Фридман пишет о двух сроках потопа: около года и 40 дней, хотя в Библии указаны общее время катастрофы и пролития дождей. В одной версии Шхем куплен, в другой завоеван, хотя не было ни того, ни другого. Авраам купил только поле и пещеру, а сыны Якова перебили мужчин, но не завоевали город. И так далее…

[2] Самый популярный пример два варианта создания мира: одно завершилось, а другое началось с Адама. В седьмой день произошло прекращение всего творения, поэтому новая противоположная реальность разворачивалась в обратном порядке.

[3] Адам, Каин и Ной радикально изменялись и теряли память. Забывчивостью страдали уцелевшие строители Башни. Фараон не знал Иосифа, а евреи Бога своих отцов.

[4] Синедрион 43а.

[5] В Евангелие Иисуса хотели убить, но не в канун пасхи.

[6] «Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня» (Мк. 14:49).

[7] Мк. 14:61.

[8] В Синодальной Библии: «Я есмь Сущий» (Исх. 3:14).

[9] Скорее всего, переводчик адаптировал вставку к требованиям ислама.

[10] «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34) – вероятно, относится к бедам эсхатологического разделения.

[11] Предполагается, что представление о гибнущем мессии появилась после поражения Бар Кохбы, но идея вытекала из сакральной истории: изменяющие реальность избранники действовали парами.

[12] Апостол Павел писал, что для вознесения Христа некто должен добровольно сойти в ад и принести себя в равноценную жертву.

[13] «Вы от мира сего, Я не от сего мира» (Ин. 8:23).

[14] Ин. 19:12.

[15] Это объяснил Павел цитатой из Притч: «Если голоден враг твой – накорми его; если жаждет – напои его; ибо этим ты сгребаешь ему на голову горящие угли» (Рим. 12:20).

[16] «Если хозяина дома называли Вельзевулом, тем более домашних его» (Мф. 10:24).

[17] «Наступает время, когда всякий убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин.16:20).

[18] «Предаст брат брата на смерть, и отец сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Мое» (Мф. 10:21).