Юрий Фридман-Сарид | Горбушки пастрамы

Об авторе

Родился в Ленинграде, успев еще застать товарища Сталина. Репатриировался в Израиль в 1990-м году. Живу в Реховоте. По профессии и призванию – тренер восточных единоборств. Пишу стихи, стихотворные пародии, публицистику и короткую прозу.

Горбушки пастрамы

Живу я, как известно моим постоянным читателям – есть и такие! – в Шаараим, старом тайманском квартале города Реховота. Больших магазинов здесь нет, только маленькие семейные лавочки-маколеты да пекарни – тоже маленькие и тоже семейные. А ближайший супермаркет сети «Шуферсаль», до которого я могу дошкандыбать пешком, находится уже в новом, элитном квартале Реховот-а-Хадаша – «Новый Реховот». Квартал, повторяю, элитный, дорогой, народ там живет зажиточный – соответственно, и цены на все продукты в их супермаркете заметно выше, чем в таком же «Шуферсале» в центре города. Посему покупки я там не делаю, разве что по крайней необходимости – «жаба душит». Кроме одного продукта, который я обычно беру именно там – горбушек пастрамы.

Пастрама для неизраильтян – это что-то вроде ветчины, маринованное, подкопченное и запеченное мясо. Кошерное, разумеется – курица, индюшатина или говядина. Эти самые горбушки, обрезки продаются в «Шуферсале» раза в три-четыре дешевле, чем сама пастрама, да еще гораздо вкуснее, по-моему, так остается на них весь перец и прочие специи, в которых обваливают мясо при готовке. На витрину эти горбушки не выкладывают, надо специально спрашивать, и о существовании такого товара я и не подозревал, пока не подсказали в минуту жизни трудную люди добрые.

Как-то раз, в длинной очереди в кассу, стоявшая за мной дорого одетая, в недешевых украшениях гвэ́рет, госпожа, увидела у меня в корзине пакет с этими самыми горбушками и обрезками. Очередь двигалась медленно, госпожа явно изнывала от тоски, жаждала общения и, разглядев, что у меня в пакете, громко поинтересовалась, а для чего я это покупаю?

– С вашего позволения, гвэрет, я это ем, – ответил я, улыбаясь.

– А почему тогда просто не купить пастрамы? – искренне удивилась гвэрет, явно не догоняя.

– А просто пастрама, извините, мне не по карману, – сообщил я, улыбаясь еще шире.

Гвэрет поджала губы и посмотрела на меня, как на бомжа, обманом пробравшегося на званый ужин в закрытый аристократический клуб.

Переводить на иврит выученного в детстве наизусть Роберта Бернса – «Кто честной бедности своей стыдится и все прочее…» – было бы слишком долго, поэтому я громко порадовал собеседницу любимой цитатой из Конфуция: «В государстве, где нет порядка, стыдно быть богатым и знатным». При этом я, разумеется, объяснил ей, что Конфуций – это был вот такой древнекитайский мудрец.

Гвэрет, ознакомившись с китайской мудростью, побагровела и что-то прошипела, а народ в очереди, расхохотавшись, начал горячо обсуждать, какой, действительно, бардак царит в родном нашем государстве. Судя по всему, никто, кроме нее, к богатым и знатным себя не причислил…

Но двинемся в отдел колбас и пастрамы, где покупаю я возлюбленные горбушки мои.

Одна из продавщиц, которые там работают – маленькая, застенчивая, некрасивая «эфиопка», эфиопская еврейка, длинноносая и большеротая, лицом похожая на певицу Ахиноам Нини, только в эфиопской версии – израильтяне знают, остальные могут погуглить. На иврите она говорит не очень хорошо, с сильным амхарским акцентом; работает медленно и неуклюже, копошится сосредоточенно, и в ее смену, особенно после рабочего дня, у отдела всегда собирается очередь. Не упомню, чтобы она когда-нибудь улыбалась.

В прошлый раз, когда взвешивала мне «эфиопка» очередную порцию горбушек, я заметил у нее на руке массивный серебряный браслет, кустарной работы, явно оттуда. Как было не сказать, что браслет очень красивый и очень ей идет! И как она просияла, и какие белейшие у нее зубы – не чета моим, навеки прокуренным…

А сегодня, спустя недели три, я снова оказался в «Шуферсале» в ее смену. Господи – она меня запомнила! Меня встретила та же роскошная улыбка во весь ее большой рот.

…Она перерыла весь холодильник, чтобы найти мне эти несчастные горбушки…

…Она старательно очистила каждый кусочек от остатков упаковки, чего не делала никогда…

…Она, молчунья, непрерывно щебетала, рассказывая мне, что все ну очень свежее, что у них за этим очень следят, что все просроченное сразу выбрасывают и что я могу не волноваться – хотя я и раньше не волновался…

…И так аккуратно все упаковала, и с той же ослепительной улыбкой пожелала мне хорошего дня…

Господи, как же мало нужно, чтобы осчастливить маленькую некрасивую «эфиопскую» продавщицу, похожую на левую дуру Ахиноам Нини! И как, наверное, тошно и скучно живется богатой гвэрет, у которой никогда не будет такого замечательного серебряного браслета работы безвестного эфиопского мастера…

Юрий Фридман-Сарид